Есть люди, которые владеют словом так, что даже... даже... Ну, в общем нет слов объяснить. Завидовать им глупо, а вот восхищаться стоит.
Лет десять назад или даже больше попалась мне книга Петра Вайля "Карта Родины". Это своего рода путевые заметки. Прочитал я тогда про Ферапонтов монастырь, впечатлился. В прошлом году удалось туда съездить. Времени прошло много, но образ, созданный Вайлем, в голове остался. Впечатление от монастыря настолько совпало с этим образом, что как-будто я приехал в хорошо знакомое место. Уже вернувшись из поездки, я решил прочитать его очерк о Ферапонтове ещё раз. Когда я понял, что весь "очерк" состоит из двух десятков строчек, то был ошарашен. Вот так, небольшим количеством слов создать такой исчерпывающий образ мог только великий мастер.
Ферапонтов — то ли противоположен, то ли задуман Кириллову в пару. Ферапонтов поэтичен и беззащитен, добродушен даже стерегущий его сержант, не лает дворняга с проблеском колли.
Ферапонтов стоит на холме меж двух озер. Он захватывающе легок снаружи и внутри.
Монастырь открывается в девять, появляются музейные работники, пресекая всякие поползновения: «Нет, нет, сперва нужно сделать замеры температуры и влажности, минут сорок еще, — Так нас теплоход ждет. — А-а, теплоход, тогда заходите».
То же у Рождественского собора с фресками Дионисия: «Вход строго по четыре человека. — Нас шестеро, одна компания.-Это другое дело, давайте». Кажется, то, что потихоньку губит страну, и спасало ее, в том числе в этих краях: опаздывал конвой, просыпало с похмелья начальство, ленились костоломы. В Ферапонтове тоже были зэки, один очень знаменитый — патриарх Никон. Извечный бардак выручал его в своем XVII веке: непонятно было — то ли это супостат, то ли руководство на временном отдыхе. Заключенному Никону доставляли в комфортабельные кельи осетров и арбузы, пока в Кремле не приняли, наконец, решение и не отправили его на строгий режим в Кирилло-Белозерский, ставший последней зоной разжалованного патриарха.
Внутри — росписи Дионисия. Идеальная гармония линии и цвета — фовистское сочетание плоскостей красно-коричневого с густо-голубым и бледно-зеленым. Аллегория мира ненатужна, как поется в красивой песне — «земля и небо вспыхивают вдруг».
На Севере все сдержанно и приглушенно. Солнце случается так редко, что уже и противопоказано этим местам.
Очень низкие облака дают правильное освещение, в котором осиновые лемехи куполов тускло поблескивают, как мельхиор.
